в стране, и по — внешней. Иван на рожон не лез, отвечал только по существу заданных вопросов. Вопрос — ответ, вопрос — ответ… Члены бюро оживились, когда председатель заседания спросил:

— Иван! А вот ты же песни пишешь. Хорошие песни! Знаете, товарищи, о этом?

Товарищи не знали. Точнее — песни знали, но никак их не связывали именно с этим молодым парнем, стоявшим перед ними.

— Мы, знаешь ли, тоже этот вопрос на бюро рассматривали, обсуждали эти песни! Даже решали вопрос — отметить авторов Грамотой райкома комсомола. Правда, товарищи? — дождавшись кивков присутствующих, мужчина продолжил, — Но оказалось, что один из авторов — не комсомолец! Ну что за безобразие? Непонятно! И вот теперь эта коллизия будет разрешена, да?

— А еще у тебя что-то есть? — спросил один из парней, — ну… из нового, свежего?

Косов почесал лоб.

«И что им предложить? Я уже думал над этим, даже есть кое-какие наброски, так сказать!».

— Я могу показать… только вот, что, товарищи… Удобно ли это будет? Там вроде бы еще люди ждут, а я тут… концерт давать буду?

— А прием окончен, не так ли, Людмила? — обратился мужчина к девушке, сидящей с краю стола.

— Да, все кандидатуры на прием мы уже рассмотрели. Там еще есть два комсомольца… они — по другому вопросу. Рассмотрение персональных дел…

— Так… ну-ка давай я погляжу, что там… с этими товарищами, — протянул руку за документами председатель, — ага… ну, здесь, я думаю, все ясно! Это те прохвосты, ребята, которых мы обсуждали не так давно. Помните, драка возле кафе, на привокзальной площади?

— Да, обсуждали, — подтвердил один из заседавших, — но я настаиваю, чтобы этих хулиганов основательно пропесочили, товарищи!

— Да какие они хулиганы, Василий? Пьяными они не были, повздорили из-за девушки. Ранее характеризуются положительно. Да они же еще и добрыми приятелями были, до этого случая! Предлагаю, объявить им по выговору, да и дело с концом! Ну что? будем голосовать?

После окончания заседания, присутствующие чуть расслабились, пара парней даже отошли к окну, где закурили, пуская дым в открытую форточку. Секретарь Людмила притащила откуда-то гитару. Народ снова расселся, а Иван, чуть подтянув струны по-своему, обратился к комсомольцам:

— Ребята! Я прошу строго не судить, это только… наброски. Мой соавтор, Илья, наш директор клуба — он еще не слышал этой песни, а потому и музыка к ней… так — сырая совсем!

— Ладно, Иван, мы тут тоже не профессиональные музыканты! Не стесняйся!

Тут дверь в кабинет открылась и зашла… Кира.

— Извините, товарищи, я опоздала! Здравствуйте! Вот… в институте задержалась. Ну что у Вас? Как дела?

«Вот вижу ее… довольно редко! А как появиться перед глазами — и сердце как-то екает! Что-то… эмоционально-иррациональное у меня к этой девушке!».

Кирочка, было видно, торопилась и щечки ее горели румянцем. Или это от легкого морозца на улице? Косов почувствовал, как на лице его расплывается дурацкая улыбка, но ничего с собой поделать не мог!

— Мы, Кира, твоему знакомому предложили спеть песни. А у него что-то новое есть!

Кира улыбнулась Косову и присела на предложенный ей стул. Судя по реакции присутствующих, знали ее здесь хорошо, и относились — тоже также. Да — своя она здесь была!

Иван старался не смотреть на предмет своего сумасшествия, перебрал струны, настроился:

— Хорошо над родной рекой

Услыхать соловья на рассвете!

Только нам по душе не покой,

Мы сурового времени дети!

Комсомольцы-добровольцы!

Мы сильны нашей верною дружбой!

Сквозь огонь мы пройдем, если нужно

Открывать молодые пути.

Комсомольцы-добровольцы!

Надо верить, любить беззаветно.

Видеть солнце порой предрассветной –

Только так можно счастье найти!

Он вообще старался не смотреть на людей — где-то в глубине гнездилась неловкость за воровство этих песен. Как ни убеждал себя Иван-Сергей, как не успокаивал, не приводил разные доводы, но было это чувство, было! Он четко отдавал себе отчет, что никаких способностей написать такие слова у него нет. Даже не способностей! Это же должен быть сплав из знаний, убеждений, эмоций, чтобы писать такой текст. А у него этого — не было. Было понимание очень сильного воздействия таких текстов на людей — особенно нынешних, вот этих парней и девушек, сейчас сидящих перед ним. Даже сохранявшееся у него там, в будущем, это понимание, не поднимало его на уровень этой молодежи.

«Так что… мошенник, мелкий жулик!».

— Поднимайся в небесную высь,

Опускайся в глубины земные!

Очень вовремя мы родились,

Где б мы ни были — с нами Россия!

Комсомольцы-добровольцы!

«Они, конечно, очень разные все! Умные и не очень, искренние и не особо… красивые (Иван покосился на Киру!) и… обычные. Но все же… в целом — они лучше, чем мы там, в будущем! Вот что плохо… растеряли мы там этот запал, эту веру и искренность! И ты, Елизаров, как ни крути — мерзавец и прощелыга! Ты же ногтя их не стоишь! А еще… на Киру, вон, заглядываешься…».

Он коротко, искоса, поглядывая на реакцию людей, видел в их глазах удивление, настороженность, восторг, радость… и внутри него нарастала злость, злость на самого себя, на никчёмность свою, изворотливость, похотливость!

«Как много среди них таких… искренних подвижников нового общества! Как же жаль… что большинство из них сгорит в огне Войны, не доживет, не вырастит детей, не воспитает из них своих единомышленников, не построит действительно нового общества!».

— Лучше нету дороги такой,

Все, что есть — испытаем на свете.

Чтобы дома, над нашей рекой,

Услыхать соловья на рассвете!

Уже после второго куплета, запевая припев, он видел, как люди начинают беззвучно подпевать ему. Потом — все смелее, смелее… После третьего — все пели в голос! А какая атмосфера возникла!!! Он буквально чувствовал, как у него шевелятся волосы на голове — настолько все напитано было вокруг этой энергией, этим «электричеством»! А уж светящиеся глаза Киры, которая, не отрываясь смотрела на него…

«Сволочь ты, Елизаров! Старая, циничная и мерзкая… сволочь!».

Когда он замолчал, пару секунд в кабинете стояла звенящая тишина. И вдруг! она взорвалась криками, шумом… Иван только и успел отвести гитару в сторону, как на него налетела Кира и стала целовать его в щеки.

— Какой же ты молодец, Ваня! Какой же ты молодец!

Его обступили со всех сторон, хлопали по плечам, тискали, обнимали.

А на душе было… мерзко.

— Ну что Вы, ребята! Ну что вы, в самом-то деле? — Косов не поднимал глаз, опустив голову. Но то, что он продолжает